Культура 13 сен 2016 1641

​Агония и страсть «Игрока» в бурятском варианте

Бурятский драматический театр показал долгожданную премьеру спектакля «Наадан», поставленного по мо­тивам романа Федора Достоевского «Игрок». В каком виде предстала перед зрителями нетленная классика?

Удалось ли актерам Бурят­ского театра передать перепле­тение сложных чувств, таких как азарт, жажда выигрыша, отчаянье, надежда на случай, желание отыграться, агония в момент игры? Ведь показать все это, да еще в новом прочте­нии, совсем непростая задача.

«Наадан» - «Игра»

Название постановки «Наадан» с бурятского пере­водится как «игра». На про­тяжении более тысячи лет в столице Монголии каждое лето проходит фестиваль традиционных спортивных игр «Наадам». Немаловажно, что понятие «игры» доволь­но часто интерпретируется в современных исследованиях как основа межличностных отношений и самосозидаю­щая функция человеческого разума. Впервые это понятие рассмотрел Людвиг Витген­штейн, «языковые игры» в его понятии подразумевают плюрализм смыслов.

Так, название премьеры отсылает зрителей к неодно­значной интерпретации но­вого спектакля. Постановка, словно многогранник, пред­стает под разными ракурса­ми. Такого спектакля очень не хватало Бурятскому дра­матическому театру. И, ко­нечно, он будет востребован среди молодого поколения как один из лучших образцов современного театрального искусства.

Слаженная работа профессионалов – неповторимое зрелище

Кто бы мог подумать, что вот так, с легкостью можно обрисовать на полотнах сце­нического пространства до­вольно сложный роман ве­ликого русского писателя. Общими усилиями режиссера и одновременно сценогра­фа Владимира Бочарова (г. Москва), хореографа Марии Сиукаевой (г. Москва), ком­позиторов Баатара Батзорига (Монголия), Дахалэ и Сойжин Жамбаловых удалось многое. К слову, перевод на бурятский язык осуществила Дабацу Юн­дунова.

Приглушенные тона, ис­пользуемые в одежде актеров, минималистские конструк­ции декораций, ненавязчивая трагичная музыка, особен­ная игра актеров, которая в этот раз отсылала зрителей к японско-корейским фильмам – все это смотрелось непри­нужденно и дополняло друг друга. На сцене создавались незабываемые картины из ро­мана «Игрок», который когда- то казался недостижимой классикой.

Отстраненность и экспрессия

Начало первого акта с пер­вых минут заинтересовывает взаимоотношениями, существо­ванием героев на сцене. Как будто актеры и вместе, но их поведение отстранено друг от друга. Порой создавалось ощу­щение, что герои общаются сами с собой. Такой неожиданный эффект отчасти был достигнут двуязычием, бурятской и рус­ской речью, которые прекрасно дополнили друг друга. Все дей­ство происходило на бурятском языке, но без перевода эффект был бы несколько другим. Меж­ду тем, в тексте проскальзывал еще и французский язык, кото­рый отсылал зрителей к русской классике. Так полотно спектакля соткано из чувств и отсылок, смелых режиссерских приемов.

Второй акт динамичен. Игра Даримы Сангажаповой завораживает. Актриса суме­ла полностью раскрыть ха­рактер героини. А массовые сцены своей хаотичностью и экспрессией заражали зрителей азартом, испытываемым главной героиней во время игры в рулетку.

У многих возникал вопрос: почему изображения пяти домашних животных - козы, барана, лошади, коровы, вер­блюда - транслировались на экране телевизора со сцены? Эти же животные фигурировали и на афише спектакля. Одна из версий: издревле до­машние животные для бурят – это символы материального благополучия и достатка, а тема выигрыша как раз одна из основных в спектакле.

После окончания, судя по опросам, постановку поняли не все. То ли перевод не за­казали, а может, потому что спектакль рассчитан на под­готовленных зрителей, кото­рые оставили дома все то, что знали о романе Достоевского, и настроились на волну теа­тральных экспериментов. 

Фото Нины САХИЛТАРОВОЙ

Автор: Нина САХИЛТАРОВА